Введение

Во второй половине 20-х годов важнейшей задачей экономического развития стало превращение страны из аграрной в индустриальную, обеспечение ее экономической независимости и укрепление обороноспособности. Неотложной потребностью была модернизация экономики, главным условием которой являлось техническое совершенствование (перевооружение) всего народного хозяйства.

Курс на индустриализацию провоз­гласил в декабре 1925 г. XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) (переименована после образования СССР). На съезде шла речь о необходимости превращения СССР из страны, ввозя­щей машины и оборудование, в страну, производящую их. В его документах обосновывалась потребность в максимальном развитии производства средств производства (группа «А») для обеспечения экономической независимости страны. Подчеркивалась важность создания социалистической промышленности на основе повышения ее технического оснащения.

На рубеже 20-30-х годов руководством страны был принят курс на всемерное ускорение, «подхлестывание» индустриального развития, на форсированное создание социалистической промышленности. Наиболее полное воплощение эта политика получила в пятилетних планах развития народного хозяйства.

1. Формирование однопартийного политического режима

Сращивание государственного и партийного аппарата. В период гражданской войны сложилась политическая система, которая на XII съезде партии была названа «диктатурой партии». В чрезвычайных условиях РКП(б) фактически стала исполнять функции государственного руководства и управления. Наиболее важные решения сначала принимались Центральным Комитетом партии. Предварительно они проходили обсуждение в руководящем органе, созданном в 1919 г. — Политическом бюро (Политбюро) ЦК РКП(б). В состав Политбюро в 1921 г. входили Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, В. И. Ленин, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, а также Н. И. Бухарин, М. И. Калинин, В. М. Молотов в качестве кандидатов. Принятые партийной верхушкой решения «закреплялись» в документах государственных, т.е. советских органов. Впрочем, в числе руководителей государства мы встречаем все те же, знакомые нам по партии имена.

При этом сама компартия превратилась в жестко централизованную, основанную на принципах единоначалия организацию. Против партийной монополии на контроль за всеми сферами жизни общества и государства выступила группа, названная «рабочей оппозицией». Ее возглавили видные партийные и профсоюзные деятели А. Г. Шляпников, А. М. Коллонтай, С. П. Медведев. «Рабочая оппозиция» обвиняла партийную верхушку в перерождении, в нежелании заниматься проблемами жизни и быта рабочих, а также выдвигала требование свободы фракций и группировок в партии.

Разногласия, возникшие в партийных рядах, было решено обсудить на X съезде РКП(б). Однако за несколько дней до начала съезда (он открылся 8 марта 1921 г.) вспыхнуло восстание в Кронштадте. Это событие изменило не только повестку съезда, но и настроения делегатов, принявших участие в подавлении «мятежа». Лейтмотивом съезда стала идея единства партии. Она звучала в многочисленных выступлениях Ленина. Съезд принял резолюцию «О единстве партии», запрещавшую создание в РКП(б) фракций или групп, имеющих отличную от партийного руководства точку зрения и отстаивающих ее на всех уровнях и различными методами (популярными в тот период были общепартийные дискуссии). Съезд признал взгляды «рабочей оппозиции» несовместимыми с партийной линией на руководящую роль РКП(б) в социалистическом строительстве.

Окончательное складывание однопартийной политической системы. Введя единомыслие в своих рядах, большевистское руководство принялось за политических оппонентов вне рядов партии. В декабре 1921 г. по предложению председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского Центральный Комитет принял решение провести открытый судебный процесс над эсерами, который состоялся в июне-августе 1922 г. Трибунал ВЦИК обвинил арестованных в разное время видных деятелей-эсеров в организации заговоров с целью свержения советской власти, в пособничестве белогвардейцам и интервентам, а также в контрреволюционной пропаганде. Двенадцать подсудимых были приговорены к смертной казни. Но после протестов мировой общественности казнь была отложена и поставлена в зависимость от поведения членов партии эсеров, оставшихся на воле. В июне 1923 г. в ЦК РКП(б) была разработана секретная инструкция «О мерах борьбы с меньшевиками», в которой ставилась задача «вырвать с корнем меньшевистские связи в рабочем классе, окончательно дезорганизовать и разбить партию меньшевиков, совершенно дискредитировать ее перед рабочим классом».

Большевики не рискнули провести над меньшевиками такой же «показательный» процесс, как над эсерами, учитывая негативную реакцию мирового социалистического движения. Однако была развернута мощная кампания по шельмованию своих недавних партийных товарищей. Слово «меньшевик» на долгие годы стало чуть ли не ругательным в числе других негативных идеологических понятий. В 1923 г. начался распад меньшевистской партии.

Политическая оппозиция вне большевистской партии прекратила свое существование. В стране окончательно утвердилась однопартийная политическая система.

2. Внутрипартийные дискуссии о возможности строительства социализма в одной стране и их последствия

Дискуссия о возможности победы социализма в одной стране развернулась в середине 1920-х гг. До 1924 г. этот вопрос никем в партии не поднимался. Мнение о победе социалистической революции в нескольких передовых странах как необходимом условии победы социализма в СССР разделялось все-ми теоретиками и идеологами РКП(б). Известно, что и Ленин всегда связывал развитие России с международными событиями: «Полная победа социалистической революции, — говорил он в ноябре 1918 г., — немыслима в одной стране, а требует самого активного сотрудничества, по меньшей мере, нескольких передовых стран, к которым мы Россию причислить не можем». Это мнение с некоторыми вариациями до начала 1920-х гг. считалось общепринятым среди большевиков, несмотря на поражение коммунистов в Германии. В мае 1924 г. Сталин в брошюре «Об основах ленинизма» писал о том, что свергнуть власть буржуазии и утвердить власть пролетариата в одной стране еще не значит обеспечить полную победу социализма. Для окончательной победы социализма, — продолжал он,- усилий одной страны, особенно такой крестьянской, как Россия, недостаточно; для этого необходимы усилия»пролетариев нескольких передовых стран». Таким образом, вся теоретическая традиция большевиков была направлена на то, чтобы считать свою революцию частью международного революционного процесса.

Внутрипартийная борьба 20-х годов — один из важнейших периодов в истории большевистской партии и Советского государства. Ожесточённое противостояние в большевистской партии оказало сильное влияние на последующее развитие советского общества. Оно не только коренным образом изменило партию на том историческом этапе, но и наложило соответствующий отпечаток на внутрипартийные отношения и общественную систему СССР. Поэтому следует более детально разобраться в её причинах, характере, сути и в результатах, столь радикально повлиявших на складывание новых политических реалий.

Наконец, изучение проблем политического соперничества в интересующий нас период позволяет полнее исследовать общие вопросы генезиса советского общества. Сейчас, когда «социалистический период» истории России завершился, нас не могут не волновать самые различные аспекты истории советского общества, пережившего взлёты и падения, спрессовавшего в себе трагедии и пафос созидания, преступления правящей клики и подвижнический труд миллионов простых людей. Мы стремимся объективно разобраться в острых и неоднозначных вопросах: что отрицательного было заложено в советской системе ещё тогда, в 20-е годы (а, может быть, изначально); сталинизм — это продолжение и развитие идей Ленина, Октября, или совершенно иной общественно-исторический феномен; одержав победу во внутрипартийной борьбе, Сталин отстоял ленинизм или, извратив большевистские принципы, стал одним из главных виновников их дискредитации, что в немалой степени и явилось причиной гибели СССР и социалистического строя; формы, методы, цели борьбы 20-х годов были копией противоборства большевиков с меньшевиками, эсерами и прочими в 1917 — 1922гг., характер её сходен с борьбой в самой РКП(б) в предшествовавший период, или здесь имелись существенные различия?

Что касается бюрократизма партийного аппарата, то здесь вина лежит не только на сталинцах, но и на вождях-оппозиционерах: в 20-е годы все члены Политбюро активно способствовали созданию в партии антидемократичного, «закрытого» режима. Любовь к демократии, внезапно вспыхнувшая у членов оппозиции была, по большому счету, очередным козырем во внутрипартийной борьбе.

Сам предмет споров в рядах большевистской партии находился в рамках «социалистического выбора» в его марксистской интерпретации. Этот факт существенно сужал вектор противоположности взглядов, был непреодолимым барьером на пути трансформации идейно-тактических расхождений в концептуально-идеологические. Воззрения всех лидеров не выходили за рамки единой марксистско — ленинской доктрины. В вопросах о диктатуре пролетариата, роли партии в советском государстве, о классах, в отношении к частной собственности и т. п. все лидеры ВКП(б) были едины. Эти проблемы, как и более частные вопросы теории и практики революционной власти, не «всплывали» ни разу за всю историю внутрипартийной борьбы 1923 — 1927 годов даже как прикрытие всевозможных политических комбинаций.

В ходе событий 1923 -1927 годов кардинальным образом меняются характер и содержание внутрипартийных дискуссий. Из средства выработки адекватного новым общественным требованиям политического курса они превратились в идеологическое прикрытие политических расправ с оппонентами, стали мощным орудием во внутрипартийной борьбе. Следовательно, изменились приемы и методы, использовавшиеся в ходе таких дискуссий. Стремление разобраться по существу, товарищеская полемика были полностью вытеснены всевозможными идеологическими амальгамами и фальсификациями, сопровождаемыми интригами, угрозами и оскорблениями. Основной принцип ведения спора стал заключаться не в критике идей оппонента, а в ожесточенной критике самого оппонента. Естественно, что при таком положении взгляды и программы лидеров большевиков, а также их эволюция зависели не только от конкретной социально-экономической и политической обстановки. Изменения ситуации в СССР или за его пределами нередко служили больше удобным формальным поводом для выдвижения новых лозунгов и задач, чем объективной причиной их провозглашения.

Политические разногласия противоборствующих сторон сознательно ужесточались и увеличивались ради их противопоставления. Такая позиция нередко вступала в противоречие с объективным положением в стране, что пагубно сказывалось на практике. (Игнорирование Сталиным в 1923 — 1925гг. предложений оппозиции в духе плавной коррекции НЭПа стало одной из главных причин его резкого свертывания в 1929 — 1930гг.)

Так, Сталин полностью солидаризировался с Троцким в понимании исторической роли диктатуры, в вопросах о терроре, морали и пр. (Правда. 1994. 21 декабря.)

Все это говорит о борьбе за политическое лидерство, развернувшейся в партии после отхода от руководства ею Ленина. Наличие общепризнанного лидера позволяло до определенного времени сдерживать амбиции большевистской верхушки, сглаживать последствия их натянутых личных взаимоотношений (в первую очередь, между Сталиным и Троцким). Нельзя упрекать лидеров ВКП(б) в абсолютной беспринципности, в борьбе ради личных интересов и т. п. Идейно вожди партии оставались большевиками. Весь вопрос в том, что субъективный фактор политической борьбы («под чьим флагом» строить социализм в СССР) сыграл в ней доминирующую роль. Субъективно лидеры большевизма (в особенности, Сталин), помня ленинское предостережение о расколе, стремились его избежать: сплотить партию, но. «под своим знаменем». Нельзя забывать и о той всеобъемлющей роли, какую играли в те годы партия, государство. При таком раскладе цена малейшей ошибки высшего руководства резко возрастала. Каждый из партийных лидеров стремился избежать подобного, отождествляя при этом с ошибочной линию своих оппонентов.

Политическое противоборство возникло на перепутье, в переломный для партии и страны момент. Ни в марксизме, ни у Ленина не было готовых ответов. Большевизм никогда не был единым в идейном плане. И если раньше авторитет и политическое чутье Ленина нивелировали всевозможные идейные колебания в партии, то в 20-е годы такой цементирующей силы не оказалось. Трудности социально-экономического развития вследствие тяжелого наследия войны и новизны решаемых задач, а также нестабильная внешнеполитическая обстановка обусловили потенциальную альтернативность (в рамках одной общественно-политической системы) направлений дальнейшего развития, а также (и, по-видимому, прежде всего) методов достижения поставленных целей. Отсюда объективно проистекали различия во взглядах лидеров партии по основным вопросам внутренней и внешней политики, их идейные дискуссии и столкновения. Идейное противоборство вытекало и из самой сущности марксистского диалектического учения.

А любая идейная борьба чаще всего сопряжена с борьбой политической, с борьбой за власть, так как лидер партии имеет больше возможностей для осуществления своей программы. В свою очередь, борьба за политическое лидерство обычно облекается в форму теоретических столкновений и дискуссий. Кроме того, политиков, борющихся только за идею, с «непоколебимыми» принципами вообще практически не бывает.

Деформированный характер внутрипартийных отношений детерминировался и в корне неверным постулатом, который был на вооружении у всех вождей: кто ближе к Ленину — тот прав. (Кстати, сам Ленин по отношению к Марксу так себя никогда не ставил.) Поэтому все основные идейные дискуссии 1923 — 1927 годов имели крайне незначительный практический результат. Политика 20-х годов строилась на старых, ленинских теоретических наработках, в которые ничего по-настоящему нового, важного в свете постоянно менявшейся обстановки, соратники Ленина, несмотря на все потуги, так и не внесли.3;>0 Таким образом, уже к середине 20-х годов в партийно-теоретической мысли принцип догматизма стал доминирующим. Вместо разумного применения теоретических положений на практике, в частных вопросах частности возводились в ранг теоретических положений. В подобных условиях лидеры партии не имели возможностей для выработки общей, сбалансированной концепции будущего развития СССР.

Все теоретические «новации» Сталина, Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина и др. Сводились к толкованию, популяризации тех или иных ленинских тезисов, в лучшем случае — к попытке их интерпретации в новых условиях. (И в этих теоретических вопросах прошлого Сталин оказался сильнее других лидеров партии.) Об экстраполяции научных парадигм на будущее, а тем более о развитии марксистского учения говорить не приходиться.

Непримиримый характер внутрипартийной борьбы объясняется и тем, что все лидеры большевиков не имели реального опыта строительства социализма и стремились при этом подогнать жизненные процессы под собственные идеологические схемы. У всех них был накоплен только один опыт — опыт гражданской войны. Методы силового решения сложных проблем, жесткие формы борьбы со своими политическими противниками (меньшевиками, эсерами и пр.) автоматически были перенесены во внутрипартийные отношения.

Борьба сделала невозможным существование какого-либо плюрализма в рамках правящей партии. Партия снизу доверху прониклась ущербной теорией о том, что каждый ее член, высказывающий мнение, отличное от «генеральной линии», персонифицированной в лице вождя (ЦК, Политбюро) — оппортунист, враг, а значит, в борьбе с ним допустимы все (или пока, почти все) средства. Отсюда до политического террора 30-х годов оставался один шаг.

Совокупность всех этих факторов (большевистская непримиримость и идейный догматизм, помноженные на острое личное соперничество) уже к концу 20-х годов принципиально изменили партийный режим, советский общественный строй не путем сознательной ревизии марксизма, а в процессе практического осуществления концепции построения социализма.

Наконец, события 1923 — 1927 годов в СССР стали, своего рода, «эталоном» решения внутрипартийных вопросов для подавляющего большинства коммунистических, рабочих партий XX века, в особенности — правящих. Внутрипартийная борьба, проходившая по известному сценарию, обескровила их, став (так же, как и для КПСС) одной из основных причин их исторического поражения.

Силовое, жесткое разрешение идейных и организационных противоречий было наиболее адекватно и настроениям партийных низов. Для поддержки рядовыми партийцами решений «верхов» дело стояло за «малым»: убедить партийные массы в том, что оппозиционеры — противники партии, социализма и т. п.

Заключение

Таким образом, мы выяснили, что новая экономическая политика, провозглашенная X съездом РКП (б), представляла собой целую систему мер, направленных на создание условий для возрождения экономики России. Эти меры разрабатывались уже в ходе объявленной новой экономической политики, которую можно представить в виде ряда последовательно осуществляемых этапов. Главные усилия требовалось направить против разрастающегося продовольственного кризиса, ликвидировать который можно было только путем подъема сельского хозяйства. В условиях отсутствия у государства средств для этого необходимо было раскрепостить производителя, дать ему стимулы для развития производства. Именно на это было направлено центральное мероприятие нэпа — замена продразверстки продналогом. Размеры налога был значительно меньше разверстки, он носил прогрессивный характер, т.е. уменьшался в том случае, если крестьянин заботился об увеличении производства, и позволял крестьянину свободно распоряжаться излишками продуктов, которые у него оставались после сдачи налога.

Необходимо подчеркнуть, что в конкретных условиях существования СССР на рубеже 20-х — 30-х гг., в ситуации, когда страна была окружена кольцом враждебных государств, когда для решения качественно новой и сверхтяжелой задачи модернизации страны с целью решительного, а самое главное, быстрого преодоления отсталости СССР не мог рассчитывать на приток иностранного капитала (обязательное условие индустриализации — пример Франции, США, царской России и других стран), а возможности нэпа были весьма ограниченными.

В 1926-1927 гг. вопрос о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой стране стал ключевым направлением теоретических разногласий внутри партии.

Сталин обвинял Троцкого в том, что он якобы недооценивает потенциальные возможности крестьянства и выступает против ленинской концепции союза рабочих и трудящихся крестьян как основы диктатуры пролетариата. Была подвергнута критике теория Троцкого о «перманентной революции», сформулированная им в начале XX в. Тогда Троцкий писал, что победа социалистической революции в России при опоре только на собственные ресурсы невозможна, так как «рабочий класс будет неизбежно раздавлен контрреволюцией в тот момент, когда крестьянство отвернется он него». За такую постановку вопроса сталинско-бухаринский блок обвинил оппозицию в неверии в победу социалистического строительства и пессимизме. Заявления Троцкого, что теория «перманентной революции» не имеет отношения к внутрипартийной дискуссии и что он считает этот вопрос давно списанным в архив, не остановили Сталина. Он вновь и вновь обрушивался на оппозицию, обвиняя ее в «неверии» во внутренние силы революции.

Список использованной литературы

1. Архив Троцкого: коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927): В 4-х т. — М., 1990.
2. Валентинов Н.В. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина: Годы работы в ВСНХ во время нэпа. Воспоминания. — М., 1991.
3. Виноградов С.В. Нэп: опыт создания многоукладной экономики. — М., 1996.
4. Емельянов Ю.В. Сталин. Путь к власти. — М., 2002.
5. Данилов В., Дмитренко В., Лельчук В. НЭП и его судьба. Историки спорят. — М., 1988.
6. Дмитренко В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской диктатуры. — М., 1986.
7. Индустриализация СССР: Документы и материалы: В 3- вып. — М., 1969-1971.
8. Кооперативно-колхозное строительство в СССР: 1917-1922. Документы и материалы. — М., 1990.
9. Кронштадт. 1921. /Сост. В.П. Наумов, А.А. Косаковский. — М., 1997.
10. Логинов В.Т. Владимир Ленин. Выбор пути: Биография. — М., 2005.