Введение.

1. Неоплатонизм и эстетика возрождения.

2. Этика христианства.

Выводы.

Список использованной литературы.

Введение

В данной работы я рассмотрю два вопроса. Актуальность рассмотрения эстетики эпохи возрождения можна мотивировать следующим. Возрождение принято считать возвратом к античности. Но оно отличается от античности радикально пониманием человека, идеалом человека. Античность формирует представление о человеке, границы которого ограничены и определены его природой. Мировоззрение же Возрождения впервые осознает, что никаких пределов развитию человека этот мир не поставил. Начинает ощущать безграничность творческих сил человека. Возрождение – эпоха раннего капитализма.

Второй вопрос раскрывает понятие христианской этики. Слово «этика» происходит от греческого слова «этос», которое можно перевести как обычай, обычный нрав, характер, образ мыслей, а также как жилище, обычное местопребывание людей. Таким образом «этос» обозначает нормативную систему, действующую в определенном круге – семье, народе, сословии, культурном слое, стране и т. д. Говоря о христианской этике, мы должны иметь в виду следующее: христианство – это как бы дом в доме.

Не все население земли – христиане. Но все христиане – люди. Каждый христианин принадлежит по происхождению и воспитанию к какому-нибудь народу (совсем необязательно традиционно исповедающему христианство). А потому христиане как меньшая семья в большей общечеловеческой семье поставлены в положение как бы подчиненное, потому что этос меньшей семьи как бы автоматически ставится в подчиненное положение к этосу большей. И христиане, следовательно (рассуждая логически, но по-мирскому), должны подстраиваться под обычаи, вкусы, нравственные нормы и законы той среды, в которой они живут, из которой происходят.

1. Неоплатонизм и эстетика возрождения

Неоплатонизм — условное понятие, принятое в новоевропейской истории философии для обозначения целого ряд античных школ (помимо этого говорят так же о христианском неоплатонизме, возрожденческом неоплатонизме и т. д.). Назвать это течение единым движением с собственной догматикой невозможно, как невозможно проследить и абсолютно жесткую генетическую связь между различными кружками, составлявшими его историю. Каждый из неоплатоников вносил собственный вклад в разработку тех или иных проблем. Крупнейшими представителями идеологии ренессансного неоплатонизма были Николай Кузанский, Марсилио Фичино, Джованни Пико делла Мирандолла, Джордано Бруно. Творчество каждого из этих мыслителей представляет собой отдельный период в развитии этой философской идеологии.

Почему в культуре и эстетике Возрождения присутствовала такая четкая ориентация на человека? С социологической точки зрения причиной независимости человека, его растущего самоутверждения стала городская культура. В городе более чем где-либо человек открывал достоинства нормальной, обычной жизни. Это происходило потому, что горожане были более независимыми людьми, чем крестьяне. Первоначально города населяли подлинные умельцы, мастера, ведь они, покинув крестьянское хозяйство, рассчитывали прожить только своим ремесленным мастерством. Пополняли число городских жителей и люди предприимчивые. Реальные обстоятельства заставляли их полагаться только на самих себя, формировали новое отношение к жизни. (Речь, конечно, идет о первых горожанах, а не о тех люмпенах, которые в дальнейшем пополняли ряды пролетариата.)

Немалую роль в формировании особого менталитета играло и простое товарное производство. Чувство хозяина, который и производит, и распоряжается доходом сам, безусловно, также способствовало формированию особого независимого духа первых жителей городов.

Итальянские города расцвели не только в силу указанных выше причин, но и из-за активного участия их в транзитной торговле. (Соперничество конкурирующих на внешнем рынке городов явилось, как известно, одной из причин раздробленности Италии.) В VIII—IX вв. Средиземное море вновь становится местом сосредоточения торговых путей. Все прибрежные жители, как свидетельствует французский историк Ф. Бродель, получали от этого выгоду. Этим во многом объясняется, что города, не имевшие достаточных природных ресурсов, процветали. Они связывали между собой приморские страны. Особую роль в обогащении городов сыграли крестовые походы (перевозка огромного числа людей со снаряжением и конями оказалась очень выгодной)[7, c. 159-160].

Новое нарождающееся мироощущение человека нуждалось в мировоззренческой опоре. Такой опорой выступила античность. Конечно, не случайно к ней обратились жители Италии, ведь этот выдающийся в Средиземное море «сапожок» более тысячи лет назад населяли представители ушедшей античной (римской) цивилизации. «Самое обращение к классической древности объясняется не чем иным, как необходимостью найти опору для новых потребностей ума и новых жизненных устремлений», — писал русский историк Н. Кареев в начале XX в.

Итак, эпоха Возрождения — это обращение к античности. Но вся культура этого периода лишний раз доказывает, что Возрождения в чистом виде как такового не бывает. Мыслители-возрожденцы видели в античности то, что хотели. Поэтому совсем не случайно особой интеллектуальной разработке подвергся в эту эпоху неоплатонизм.

А.Ф.Лосев блестяще показывает в своей книге «Эстетика Возрождения» причины особой распространенности этой философской концепции в эпоху Итальянского Возрождения — античный (собственно космологический) неоплатонизм не мог не привлечь внимания возрожденцев идеей эманации (исхождения) божественного смысла, идеей насыщенности мира (космоса) божественным смыслом, наконец, идеей Единого как максимально конкретного оформления жизни и бытия. Бог становится ближе человеку. Он мыслится почти пантеистически (Бог слит с миром, он одухотворяет мир). Поэтому-то мир и влечет человека: Постижение человеком мира, наполненного божественной красотой, становится одной из главных мировоззренческих задач эпохи Возрождения.

Наилучшим способом постижения божественной красоты, растворенной в мире, справедливо признается работа человеческих чувств. Поэтому возникает такой пристальный интерес к визуальному восприятию, отсюда — расцвет пространственных видов искусства (живописи, скульптуры, архитектуры). Ведь именно эти искусства, по убеждению деятелей Возрождения, позволяют более точно запечатлеть божественную красоту. Поэтому культура Возрождения носит отчетливо художественный характер.

Интерес к античности сопряжен у возрожденцев с модификацией христианской (католическои) традиции. Благодаря влиянию неоплатонизма становится сильной пантеистическая тенденция. Это придает уникальность и неповторимость культуре Италии XIV— XVI вв. Возрожденцы по-новому взглянули на самих себя, но при этом не потеряли веру в Бога. Они начали осознавать себя ответственными за свою судьбу, значимыми, но при этом не перестали быть людьми средневековья. Здесь можно поспорить с авторами «Истории средних веков» Гуревичем и Харитоновичем, утверждающими, что люди Возрождения знали, что они люди новой эпохи[8, c. 216-218].

Наличие этих двух перекрещивающихся тенденции (античность и модификация католицизма) определило противоречивость культуры и эстетики Возрождения. С одной стороны, человек Возрождения познал радость самоутверждения, этом подтверждают многие источники этой эпохи. С другой стороны, постиг всю трагичность своего существования. И одно, и другое связано в мироощущении человека Возрождения с Богом.

Столкновение античных и христианских начал послужило причиной глубокого раздвоения человека, считал русский философ Н. Бердяев. Великие художники Возрождения были одержимы, считал он, прорывом в иной трансцендентный мир. Мечта о нем была уже дана человеку Христом. Художники были ориентированы на создание иного бытия, ощущали в себе силы, подобные силам Творца; ставили перед собой по существу онтологические задачи. Однако эти задачи были заведомо невыполнимы в земной жизни, в мире культуры.

Художественное творчество, отличающееся не онтологической, но психологической природой, таких задач не решает и решить не может. Опора художников на достижения эпохи античности и их устремленность в высший мир, открытый Христом, не совпадают. Это и приводит к трагическому мироощущению, к возрожденческой тоске. Бердяев пишет: «Тайна Возрождения в том, что оно не удалось. Никогда еще не было послано в мир таких творческих сил, и никогда еще не была так обнаружена трагедия общества».

В эстетике Возрождения категория трагического занимает значительное место. Суть трагического мироощущения заключается в неустойчивости личности, в конечном итоге опирающейся только на саму себя[1, c. 103-104].

2. Этика христианства

Одной из основ христианской культуры является представление, что христианство – это принципиально новый шаг в этическом развитии человека.

Идеалом христианско-этичного воспитания есть честное лицо, которое особое ударение ставит на почете достоинства человека, что созданная на образ и подобие Божью, способна познавать, любить Своего Творца и служить Ему через познание других людей, любовь к ним и служение им. Основанием достоинства человека, который носит незатертый образ Божий есть открытость к общению с Бог и со своими ближними. Человек есть воплощенный духом и одухотворенный телом, а его человеческий дух выражается телесно. Тело и душа человека — это не две действительности, что отделенные одна от одной. Тело — это живая материя соединена с душой. Тело, имея способность к питанию, движению, отдыху, размножению подпадает под законы материи, т.е. вчастности, под закон смерти. Человеческая душа оживляет тело, обнаруживает духовную способность абстрактно мыслить, создавать идеи, оценки, соображение, свободно принимать решения. Она не испытает телесной смерти и не может раскладываться. Душа человека бессмертная, имеет свое начало с момента зачатия и отвечает за поступки лица. Согласно христианскому учению человек получает тело через своих родителей, а душу непосредственно от Бог. Душа имеет ум и собственную свободную волю. В души проявляются мысли, чувство и желание. Ум человека ищет высочайшей правды — Бог и дороги к добрая, уточняя законы — правила правильного поведения. Воля желает постигнуть правду как высочайшее добро, придерживаться правильного поведения и этических законов. Чтобы человек жил согласно своей природе, ум имеет свободно и искренне искать правды, а воля должна всегда желать предлагаемую умом правду как свое добро. Воля человека должна всегда поступать за проводом ума. Человек — это три мира: телесный, в котором действуют инстинкты, чувство; познавательный (ощущение); аффективный (эмоции, потрясение, страсти)[3, c. 47-48].

Христианская этика – это богословская этика, т.е. этика основанная на богословском осмыслении реальности. Есть и соответствующая дисциплина – нравственное богословие. Не будет ошибкой сказать, что это синоним христианской этики.

Последняя всего лишь его вариант, только более приспособленный к недостаточно воцерковленному сознанию множества людей стремящихся к Богу. Стремящихся и даже в большинстве своем крещенных, но пока не готовых отрешиться от представлений, сформированных пропагандой безбожия на протяжении долгих лет (не только в ХХ в.), и пропагандой нравственного либерализма, отрицающего любой авторитет (в том числе и Божественный), что получило распространение сравнительно недавно. Их или пугают заповеди о всепрощении, нерасторжимости брака и др., или они эти заповеди просто игнорируют, мотивируя всевозможными надуманными утверждениями о якобы предопределенности одних людей к святости, других к греховной жизни.

Вот для того и существует этика богословская, или нравственное богословие, оно же христианская этика, чтобы мало помалу разъяснять народу Божию и всем, кто еще не возродился в Таинстве Святого Крещения: каковы нормы нравственной жизни не с точки зрения той или иной философской системы (это задача философской этики), а с точки зрения Божественного Откровения (то есть, с точки зрения Бога, как Он это счел нужным открыть людям).

Человек с точки зрения христианской этики — это что-то абсолютно отдельное, т.е. лицо как душа и тело вместе взяты, что иная своей сущностью, призванием, деятельностью, достоинством, с трудностью и назначением. Термин "лицо" включает что-то священное, образ Божий, т.е. естественное сходство к Бог своей душой и ее приметами: умом, волей, памятью, способностью, талантами. Не случайно, что возражение Бог лишает лицо ее основы. Понимание лица как подобия Божьей заключается в ее сверхъестественном сходстве к Бог через устремление к совершенству, святости по словам Христоса: "будьте совершенные, как Отец ваш небесный совершенный" (Мт. 5.4J. Не случайно св. Атаназий Великий поучал:"Для того Бог стал человеком, чтoб человек стал подобный Бог"[6, c. 167-168].

Человек — это единство духа, души и тела (1 Сол. 5.23). Дух является глубочайшей частью души, так как он отображает наше самосознание. Дух — это наше собственное "Я", через которое мы непосредственно лучимся с Бог. Дух проявляется в совести и поиска Бог. Телом мы бываем подобные, душевные проявления тоже бывают близкими, а духом мы не одинаковые, так как он создает нашу неповторимость, и личность. Человек может стать личностью, когда сформируется как лицо, которое развило свой творческий потенциал, став своеобразной уникальной неповторимостью, достойной наследование, которая отвечает за свои поступки. Человек является кузнецом своего счастья. Когда дух, душа будут властвовать над телом, человек будет поступать морально хорошо, а когда, наоборот, тело будет руководить душой, то человек будет попадать в грех. Человек будет хорошо морально сформированный, если будет иметь такой порядок ценностей: дух, чувство (эмоции), тело.

Христианское воспитание разделяет духовная жизнь человека на три составные части: мышление, чувственность и воля. Человек как и весь мир происходит от Бог. Он зависим от Бог и имеет существенно важные отношения с Ним. Человек состоит из души и тела, из материи и духа, с преждевременного и вечного. Он познает правду о мире, о себе и о Бог. Лишь тогда, когда он старается понять, кем есть, что представляет ее величие, а также величие других людей и величие Творца, Который все создал на добро человека, то осознает себя как лицо.

Человеческое лицо может быть носителем следующих ценностей: религиозных (святость, личная вера, стремление к совершенству), моральных (смирение, чистота, щедрость, милосердие, кротость), эстетичных (красота, обворожительность, остроумие, художественный вкус), интеллектуальных (проникновенность, благоразумие, интуиция), приветственных (живость, энергичность) и других ценностей. Человек призван в жизни быть носителем таких ценностей, а не иметь разнообразные материальные, интеллектуальные ценности[4, c. 56-57].

С точки зрения цели можно сказать, что этика философская ограничивается человеческими взаимоотношениями, имея целью обустроить жизнь общества таким образом, чтобы все его члены при многообразии интересов не огорчали друг друга, но лишь радовали, и чтобы каждый мог выработать правильное отношение к себе и своей роли в конкретной ситуации. Этика богословская включает в себя эту цель, но имеет еще и другую – спасение души. Это как бы две цели, причем нельзя сказать, чтобы спасение было дальней, а взаимоотношения ближайшей из них. Спасение души – и конечная цель христианской жизни, и фундамент повседневного отношения к людям, точка опоры и отсчета в отношении к себе и ближнему.

Существует представление о так называемых «общечеловеческих ценностях», о «национальных интересах», о чести рода, семьи, наконец… И все это слоями окружает христианский этос. Хотя христианство всемирно, однако, христиане происходят из народов и слоев общества, чьи этические системы зачастую во многом не совпадают между собой по многим параметрам – нравственным, культурным, сословным и пр. Как сохранить всеобщее, «неотмирное» и неотъемлемое единство христианского этоса и одновременно не погрешить против столь многообразного этоса «внешнего» мира?[5, c. 243]

Выводы

Средние века подготовили развитие производительных сил, выросло население, усовершенствовались ремесла, человек стал постигать законы природы. И он сам стал изменяться. Получало развитие его мышление, воля, интерес, потребности. Стало необходимостью его собственное развитие. Ранний капитализм принес необходимость личной активности, предприимчивости. И человек пересматривает отношение к самому себе, понимание самого себя. Мыслители Возрождения считают, что человек по природе добр, не склонен ко злу, благороден, а самое главное, что человек своими делами делает себя великим. Эпоха Возрождения богата титанами духа. Но в то же время Возрождение создает идеал человека чести, достоинства, высокой духовности и нравственности.

Этическое учение христианства исторично: при сохранении неизменными базовых постулатов христианской этики, каждая эпоха и различные христианские конфессии предлагают свое понимание конкретных путей их воплощения в жизнь; специфика этого понимания определяется большим комплексом социо-культурных факторов (напр., изменение социальной действительности, умонастроений и систем ценностей; усвоение философского наследия античности; развитие богословия). Таким образом происходит не изменение нравственного учения христианства, но лишь дальнейшее выявление, обнаружение его смысла.

Список использованной литературы

1. Авдеев В. И., Курочкина Л. Я., Куценко В. А., Пархоменко И. Т., Радугин Алексей Алексеевич, Титов С. Н. Эстетика: Учеб. пособие / Алексей Алексеевич Радугин (науч.ред.). — М. : Центр, 1998. — 237с.

2. Бачинин В. Этика: Энциклопедический словарь. — СПб. : Издательство Михайлова В.А., 2005. — 287с.

3. Валеев Д. Этика: Учеб. пособие для вузов / Башкирский гос. ун-т. — Уфа : Издательство Башкирского ун-та, 2000. — 174c.

4. Великанов В. Этика. — К. : Ирина, 2004. — 114с.

5. Гусейнов А. А., Дубко Е. Л., Анисимов С. Ф., Волченко Л. Б., Разин А. В. Этика: Учеб. для студ. филос. ф-тов вузов. — М. : Гардарики, 1999. — 495с.

6. Данилевская О. Этика: Учебник для 5 кл. общеобразоват. учеб. заведений / О.С. Шаповал (пер.с укр.), Т.М. Гревцева (пер.с укр.) — 2-е изд., дораб. — К. : Генеза, 2006. — 192с.

7. Карнажицкая Т. Эстетика: Учеб. пособие для вузов / Н.А. Корольков (науч.ред.). — Минск : ОДО "Равноденствие", 2004. — 351с.

8. Кондрашов В. Этика: история и теория/ ВладимирКондрашов,. Эстетика : Особенности художественных эпох и направлений / Елена Чичина ; Под. ред. Г. В. Драча. — Ростов-на-Дону : Феникс, 2004. – 583 с.